Неточные совпадения
Отец его, провинциальный подьячий старого времени, назначал было
сыну в наследство искусство и опытность хождения по чужим делам и свое ловко пройденное поприще служения в присутственном месте; но судьба распорядилась иначе. Отец, учившийся сам когда-то по-русски на медные деньги, не хотел, чтоб
сын его отставал от времени, и пожелал поучить чему-нибудь, кроме мудреной науки хождения по делам. Он года три посылал его к
священнику учиться по-латыни.
Но и русский язык был доведен до того же; для него и для всего прочего был приглашен
сын какой-то вдовы-попадьи, облагодетельствованной княгиней, разумеется, без особых трат: через ее ходатайство у митрополита двое
сыновей попадьи были сделаны соборными
священниками. Учитель был их старший брат, диакон бедного прихода, обремененный большой семьей; он гибнул от нищеты, был доволен всякой платой и не смел делать условий с благодетельницей братьев.
— А то у
священника у нашего соборного, вы слышали, утонули два
сына…
И действительно, когда Федор Михайлович узнал о том, что было в гимназии, и призванный им
сын отперся от всего, он поехал к директору и, рассказав всё дело, сказал, что поступок законоучителя в высшей степени предосудителен и он не оставит этого так. Директор пригласил
священника, и между им и Федором Михайловичем произошло горячее объяснение.
1) Михаилом зовут меня,
сыном Трофимовым, по прозванию Тебеньков, от роду имею лет, должно полагать, шестьдесят, а доподлинно сказать не умею; веры настоящей, самой истинной, «старой»; у исповеди и св. причастия был лет восемь тому назад, а в каком селе и у какого
священника, не упомню, потому как приехали мы в то село ночью, и ночью же из него выехали; помню только, что село большое, и указал нам туда дорогу какой-то мужичок деревенский; он же и про
священника сказывал.
Впереди пошли Анна Павловна с
сыном и с Поспеловым, потом Марья Карловна с дочерью, наконец
священник с Антоном Иванычем В некотором отдалении ехала повозка. Ямщик едва сдерживал лошадей. Дворня окружила в воротах Евсея.
Боярин приподнялся, лицо его покрылось живым румянцем, его жадные взоры, устремленные на дверь хижины, горели нетерпением…
Священник вошел, и чрез несколько минут на оживившемся лице примиренного с небесами изобразилось кроткое веселие и спокойствие праведника: господь допустил его произнести молитву: «Днесь,
сыне божий, причастника мя приими!» Он соединился с своим искупителем; и когда глаза его закрылись навеки, Митя, почтив прах его последним целованием, сказал тихим голосом...
Поздно вечером приехал
священник. Дедушка Кондратий и старуха встретили его в воротах и замолвили ему о старших
сыновьях — Петре и Василии.
Жил-был сельский
священник и имел
сына.
Григорий Иваныч был
сын малороссийского дворянина,
священника, имевшего около ста душ крепостных крестьян; прадед его, турок, не знаю, по каким причинам, выехал из Турции, принял христианскую веру, женился и поселился в Малороссии.
У Фридриха Фридриховича переход в свой дом совершился со всякой торжественностью: утром у него был приходский православный
священник, пел в зале молебен и служил водосвятие; потом
священник взял в одну руку крест, а в другую кропило, а Фридрих Фридрихович поднял новую суповую чашу с освященною водою, и они вместе обошли весь дом, утверждая здание во имя отца, и
сына, и святого духа.
— И потом он видел его лежащего на жесткой постели в доме бедного соседа… казалось, слышал его тяжелое дыхание и слова: отомсти,
сын мой, извергу… чтоб никто из его семьи не порадовался краденым куском… и вспомнил Вадим его похороны: необитый гроб, поставленный на телеге, качался при каждом толчке; он с образом шел вперед… дьячок и
священник сзади; они пели дрожащим голосом… и прохожие снимали шляпы… вот стали опускать в могилу, канат заскрыпел, пыль взвилась…
Дознано было, что отец и старший
сын часто ездят по окрестным деревням, подговаривая мужиков сеять лён. В одну из таких поездок на Илью Артамонова напали беглые солдаты, он убил одного из них кистенём, двухфунтовой гирей, привязанной к сыромятному ремню, другому проломил голову, третий убежал. Исправник похвалил Артамонова за это, а молодой
священник бедного Ильинского прихода наложил эпитимью за убийство — сорок ночей простоять в церкви на молитве.
Вероятно, под влиянием дяди Петра Неофитовича, отец взял ко мне семинариста Петра Степановича,
сына мценского соборного
священника. О его влиянии на меня сказать ничего не могу, так как в скорости по водворении в доме этот скромный и, вероятно, хорошо учившийся юноша попросил у отца беговых дрожек, чтобы сбегать во мценский собор, куда, как уведомлял его отец, ждали владыку. Вернувшись из города, Петр Степанович рассказывал, что дорогой туда сочинил краткое приветствие архипастырю на греческом языке.
— Tu sais… ce seminariste… Знаешь… этот семинарист…
сын нашего
священника. Представь себе, встречается давеча со мной и пренагло-нагло подает мне руку… canaille! каналья!
Мухоедов выпил рюмку водки, и мы вышли. Мухоедов побрел в завод, я вдоль по улице, к небольшому двухэтажному дому, где жил о. Егор. Отворив маленькую калитку, я очутился во дворе, по которому ходил молодой
священник, разговаривая с каким-то мужиком; мужик был без шапки и самым убедительным образом упрашивал батюшку сбавить цену за венчание
сына.
Садом боярыня прошла тихо, по направлению к пустой бане. Во всю дорогу Марфа Андревна не говорила ни с
сыном, ни со
священником и, дойдя до цели своего несколько таинственного путешествия, села на завалинку под одним из банных окон. Около нее с одной стороны присел отец Алексей, с другой — опустился было гвардейский поручик.
Марфа Андравна шла вперед,
священник и
сын за нею.
Один более свободный товарищ его игр был
сын сельского
священника, отличавшийся белыми волосами, до того редкими, что не совсем покрывали кожу на черепе, и способностью в двенадцать лет выпивать чайную чашку сивухи не пьянея.
— Это конечно, — любезно соглашается надзиратель. — И удивляюсь я на этих господ студентов. Учиться не хочут, красные флаги какие-то выбрасывают, стреляются. Не хочут понять, каково это ихним родителям. Ну, еще бедные — черт с ними, прельщаются на жидовские деньги. Но ведь и порядочные туда же,
сыновья дворян,
священников, купцов… Нар-род! Однако, мадам, пожелав вам всего хорошего…
Maman, видевшая на своему веку не один десяток поколений институток, не утерпела: с едва заметной улыбкой презрения она заметила, что такой лентяйки, как Ренн, ей не встречалось до сих пор. Батюшка, добрый и сердечный, никогда ни на что не сердившийся, неодобрительно покачал головою, когда Ренн объявила экзаменующим, что Ной был
сын Моисея и провел три дня и три ночи во чреве кита. Отец Дмитрий, чужой
священник с академическим знаком, насмешливо усмехался себе в бороду.
Припомнился
священник лесопольский, отец Симеон, кроткий, смирный, добродушный; сам он был тощ, невысок,
сын же его, семинарист, был громадного роста, говорил неистовым басом; как-то попович обозлился на кухарку и выбранил ее: «Ах ты, ослица Иегудиилова!», и отец Симеон, слышавший это, не сказал ни слова и только устыдился, так как не мог вспомнить, где в священном писании упоминается такая ослица.
Костя был
сын троюродного племянника генеральши, а Маша — дочь чуть ли не четвероюродной племянницы. И мальчик, и девочка были сироты и взяты Глафирой Петровной в младенчестве. Дети были неразлучны, и вместе, Костя ранее, а Маша только в год нашего рассказа, учились грамоте и Закону Божию у
священника церкви Николы Явленного, благодушного старца, прозвавшего своих ученика и ученицу: «женишек и невестушка». Это прозвище так и осталось за детьми.
Попадья охала и крестилась. День уже склонялся к вечеру. До отхода ко сну проговорили
священник с женою и
сыновьями, которым отец повторил рассказ фабричного о привидевшемся ему дивном сне.
Василий Иванович решил оставить
сына на жительство у попа, зная, что постоялец для дома
священника будет далеко не лишний, так как доходы духовенства того времени были очень ничтожны.
— Да благословит тебя Господь Бог,
сын мой, тебя, избравшего орудием Его Святого Промысла, гласом Его Божественного Откровения, — прервал наконец молчание
священник.
— Успокойся,
сын мой, — сразу понял
священник немую просьбу князя и подошел к стоявшему неподвижно слесарю, — надеюсь, ты веришь своему духовному отцу… Я благословлю тебя…
Григорий Павлов истово перекрестился на иконы, поклонился поясным поклоном
священнику и вышел. Отец Иоанн крикнул старшему
сыну, уже находившемуся в соседней комнате с матерью и братом, чтобы он запер за уходившим калитку.
Сын пошел исполнять приказание.
Сын покорного и терпеливого отца, захолустного
священника, он сам был терпелив и покорен и долго не замечал той зловещей и таинственной преднамеренности, с какою стекались бедствия на его некрасивую, вихрастую голову.
Было много примеров, что опытные и по действиям своим вполне достойные полного уважения
священники чрез несколько десятков лет так искусно были обманываемы наружным благочестием этих еретиков, что считали их самыми усерднейшими
сынами православной церкви.
И когда он сделался
священником, женился на хорошей девушке и родил от нее
сына и дочь, то подумал, что все у него стало хорошо и прочно, как у людей, и пребудет таким навсегда.